Задернув мрачный занавес, факир облегченно выдохнул.

– Не нравится слово « спаситель», скажу по-другому. Этот ребенок – последняя ваша надежда.

– Именно так, – подтвердил Хлюпик.

Картина коптящейся на кострах преисподней все еще стояла перед глазами. Стараясь скорее избавиться от трупного зловония, Оля жадно вдыхала прохладу больничного парка.

– В ее крови уникальный набор антител, он позволил бы создать новую вакцину. Остальные люди, имеющие редкий иммунитет, будут выслежены и насильственно лишены жизни. Линии их жизни и линии жизни их убийц не скрещивались ранее и оттого не контролируются.

– Не понимаю ничего. Кем будет выслежены и убиты?

– Помимо нас, альтруистов, существуют другие, назовем их перфекто-наци. Или социо-перфекционисты, чтобы понятнее. Они ратуют за окончание неудачного эксперимента. Человек как сапиенс не оправдал их надежд. Если мы голосуем за эволюцию конкретного индивида, они за глобальную эволюцию цивилизаций. Именно они одним махом утопили Атлантиду и Гиперборею, стерли с лица земли Лемурию. Это я на пальцах поясняю. Посвящать тебя в наши бесконечные распри нет смысла. Уровень твоего сознания не дотягивает, потребуется еще сотня инкарнаций.

– Вашу «бородатую» историю не раз экранизировали. Плохие инопланетяне, хорошие инопланетяне и бедное человечество, – не совсем к месту вставила Оля.

– А причем здесь инопланетяне? – в голосе Красавчика зазвучали металлические нотки.

Оля попробовала исправить ошибку.

– Ну, окей, хорошие ангелы и плохие демоны. Апокалипсис. У этой истории борода не меньше. Всегда находился герой-стрелочник. Мне готовится его роль? Спасителя спасителя? Простите за тавтологию.

– Посмотрите на эту гордячку. Так и норовит нацепить корону! На этот раз ты докопалась до истины. Да, именно тебе дарован шанс, исключительно редкий, переписать крошечный эпизод предыстории. Появилась возможность вернуться к point of return и спасти ребенка, – терпеливо пояснил Левый Ангел.

– Не поняла.

– Вернуться в момент поворота!

– Но как? И почему именно я?

– Говори теперь ты, Спайдермен! Меня бесит ее бестолковость, – буркнул Красавчик и, отвернувшись, сплюнул сквозь зубы.

Будучи намного терпеливее, Хлюпик поднялся со скамейки, сел перед Ольгой на корточки, взял ее руки в свои холодные лапки.

– Тщательным образом были проверены натальные карты каждого летящего в самолете пассажира, – сказал он. – Только одна соприкоснулась с картой убийцы до того, как судьба его совершила роковой вираж. Это твоя карта. Поэтому нам с братом и дали шанс. Пойми, мы сейчас несем чудовищную ответственность за судьбу всего человечества, поэтому Левый злится и нервничает. Для нас это своеобразный экзамен, возможный перевод в Сферы, а может и выше, если повезет. Мы не можем сейчас завалиться.

– Ничего себе, – Оля не могла оторваться от переливающихся лазурью очей, образовавшихся на месте обычных человеческих глаз Хлюпика, – Значит, вы правда …как бы ангелы? И существуете на самом деле?

Красавчик еле сдержался, но обратил негодование в шутку.

– Вот тебе бабушка и Юрьев день! Битый час перед ней распинаемся, фокусы показываем!

Оля его не слушала.

– То есть я сейчас сплю и вижу вас во сне, так?

– Можно я ей по башке тресну? – Красавчик терял терпение.

– Постой! – Человек Паук жестом остановил брата. – Да, Олечка, ты в режиме глубокого дельта сна, пару раз пыталась проснуться, но человеческие подобия возвращали тебя обратно. Ведь им достаточно прикосновения к твоей руке, как это сделал Антон в кафе или на мгновение тебя обнять, как не растерялась Римма, чтобы вернуться на уровень осознанного сновидения.

Оля молчала, пытаясь понять, о чем говорит худенький хранитель.

Действительно, у нее пару раз возникали сомнения в реальности происходящего, в кафе и в больнице, но сначала Антон ее отвлек, потом Рима полезла обниматься.

Что за чушь?

– Олечка Сергеевна, – Хлюпик перебил ее мысль, – у нас нет времени доказывать недоказуемое. Прими на веру наше присутствие и свой странный сон. Мы с тобой с момента рождения семнадцатого апреля в пятнадцать минут пополудни в оперблоке номер восемь Коптевского роддома. Приближены после крещения в августе годом позже. С того дня до завершения жизни не имеем права на отгулы и больничные, несем полную ответственность. Один искушает, другой предостерегает. Один учит, другой поддерживает. Примитивное понимание, на самом деле наш функционал необозрим. Сейчас мы можем вернуться в прошлое и стереть там одно крошечное событие, повлекшее разрушительное эхо. Ликвидировать его эффект.

– Точнее не скажешь! Ликвидировать эффект эха, – Красавчик довольно потер руки, – приступай, брат!

Спайдермен снова взял Олины ладони в свои, скрестил пальцы, установил прочную связь, через руки Хлюпика мягкими волнами к Оле начало поступать тепло и уверенность в безопасности.

– Смотри мне в глаза, не отрываясь. Иди за голубым светом, погружайся в него. Важно найти человека, жизнь которого ты намерено или не намерено изменила. Нам позволено исправить ошибку до ее совершения. Ничего не бойся, сосредоточься и ныряй в меня, как в теплое, ласковое море. Ласточкой, бомбочкой, солдатиком. Или заходи в воду шаг за шагом, вскрывай память слой за слоем, вспоминай, кого обидела словом, поступком, жестом. Я сразу почую запах вины, увижу ее след.

Кружась в искрящемся водовороте, уносящем вглубь ставших огромными как омуты глаз, Ольга отдалась воспоминаниям.

Перед ней появилось заплаканное лицо жены Антона.

– Наталья. Я обманула ее. Подло и мерзко. Меня мучает чувство вины.

Красавчик тронул ее за плечо, подталкивая вперед.

– Это свежее прегрешение! Мы вернемся к искуплению чуть позже. Ныряй глубже!

Смахнув навернувшиеся слезы, Оля продолжила.

– Изменила своему парню с другом детства, с Китом, то есть Никитой, хотя он, говорят, гомосексуалист.

И вновь искушающий ангел потрепал ее за плечо.

– Проехали! Оправдываться не стоит, счет уже выставлен. На этот раз выставлен мне, как нарушавшему правила.

Не вникнув в смысл этих слов, Оля продолжала:

– Осуждала Марину за приспособленчество и блядство. А она что? Она просто выживала в Москве.

Человек Паук ухмыльнулся, с трудом удержал визуальный контакт.

– Любое блядство именно так и оправдывают – выживанием. Глубже! О чем еще сожалеешь? Только не оплакивай раздавленных после дождя червяков, прихлопнутых тапкой тараканов и мух.

Оля задумалась, вспоминая. Кого еще ненароком обидела?

– Ушла от родителей, не попрощавшись.

– Ты же извинилась. Дальше!